На земном шаре установлено немало памятников собакам — верным, преданным животным, которые оказывали неоценимую помощь людям. В ряде стран существуют даже кладбища для домашних животных.
      В США на одном из таких кладбищ лежит каменная плита с барельефом собаки и трогательной надписью:

      Особенно трогательна четвертая строка этой надписи: «Мои глаза, мое сокровище». Действительно, потеря четвероногого друга-проводника — огромное несчастье для слепого.
      В Берлине на кладбище для домашних животных установлен памятник собаке-проводнику слепых. Он изображает сидящую собаку с поводковой дужкой, за которую держится во время движения незрячий человек.
      В Париже установлен памятник сенбернару Барри, спасавшему людей в горах.
      В моей коллекции — двадцать восемь таких памятников. Среди них — три памятника собакам, принадлежавшим трем знаменитым людям. Потеряв своего любимца, каждый из них произнес почти одни и те же слова: «Сегодня я потерял друга».
      А сколько же людей, оказавшихся в такой же ситуации, не смогли выразить свою скорбь, поставив памятник любимой собаке. Хотя испытывали они те же чувства, к если не вслух, то в душе произнесли ту же фразу, с которой я и начну свои очерки:
      «Сегодня я потерял друга».

Воспетый Байроном

      Карета миновала Ноттингем и въехала в Шервуд-ский лес. Двадцатилетний Байрон, только что окончивший Тринити Колледж Кембриджа, возвращался в Нью-стэдское Аббатство — поместье, принадлежавшее семье Байронов.
      Его встретили старый слуга Джо Мюррей и 5-летний ньюфаундленд, любимец поэта, Ботсвайн.
      Трудно описать взрыв восторга, с которым пес бросился к Байрону. Он кидался ему на грудь, стараясь лизнуть его лицо, убегал, возвращался и снова кидался к хозяину.
      Здесь, в Ньюстэде, со своим другом Гобхаузом, под заботливым надзором верного Джо, Байрон был намерен отдохнуть от всех невзгод, неудач и грустных переживаний.
      Молодые люди писали: один — сатиру, другой — философские стихи. Развлекались они, купаясь в озере, а в ненастную погоду — в бассейне, оборудованном в монастырском погребе. Любимой забавой Байрона было бросаться в одежде в воду, изображая тонущего и призывая Ботсвайна помочь ему (Байрон прекрасно плавал). Пес кидался в воду вслед за хозяином. Начиналась возня, веселье.
      Здесь в Ньюстэде 30 октября 1808 года Байрон написал стихотворение «Надпись на памятнике ньюфаундлендской собаке».

      Когда надменный Крез, бесславный, но вельможный,
      Заснет последним сном под мраморной плитой,
      Услужливый резец кудрявой похвалой
      Венчает прах его, ненужный и ничтожный,
      И приглашает всех роскошный мавзолей
      Усопшего почтить слезою лицемерной.
      А бедный добрый пес, приветливый и верный,
      Самоотверженный, нежнейший из друзей,
      Всю жизнь отдавший нам,— безвестным погибает;
      Забвенье ждет его и здесь, и в небесах,
      Где жалкий человек, одушевленный прах,
      Приема пышного по праву ожидает.
      Не преклоняйтесь же с печалью лицемерной
      Над этой урною, в ней нету никого,
      Над кем бы плакать вам, лежит тут друг мой верный;
      Я одного лишь знал,— здесь тлеет прах его.

      Как будто предчувствовал Байрон надвигающуюся беду. Через две недели после того, как стихотворение было написано, Ботсвайн заболел. Байрон ухаживал за ним, но спасти его не удалось. Четвероногий друг умер на руках Байрона. Первые слова, произнесенные поэтом, были:
      «Я теперь потерял все...»
      Байрон похоронил Ботсвайна в саду и поставил на могиле памятник. Надпись на памятнике написана прозой, но содержание ее соответствует пророческим стихам, написанным за 19 дней до смерти собаки:

      «Здесь покоятся
      Останки существа,
      Соединявшего в себе красоту без тщеславия,
      Силу без дерзости,
      Храбрость без жестокости
      И все добродетели человека без его пороков.
      Это похвальное слово, которое было бы бессмысленной лестью,
      Если бы оно было высечено над прахом человека,
      Здесь — только надлежащая дань памяти
      Ботсвайна, собаки,
      Родившейся на острове Ньюфаундленде в мае 1803 года
      И опочившей в Ньюстэдском Аббатстве 18 ноября 1808 года».

Майда продолжала служить...

      Американский писатель Вашингтон Ирвинг, посетивший поместье шотландского поэта и писателя Вальтера Скотта, писал: «...Большая часть пограничной Шотландии раскинулась передо мною, и я мог увидеть собственными глазами те места, в которых происходили действия поэм и романов, очаровавших весь просвещенный мир...»
      Здесь Вальтер Скотт в течение многих лет строил дом, похожий на феодальный замок. Поместье он назвал Абботсфорд.
      Перед входом в дом писателя — статуя лежащей собаки, с латинской полустертой надписью на мраморном цоколе...
      Вальтер Скотт, перенесший в детстве полиомиелит, остался на всю жизнь хромым. Ему трудно было совершать длительные переходы. Поэтому он часто выезж на прогулки верхом на лошади, в сопровождении свое самой любимой собаки Майды. Это был огромный пес похожий на дога.
      В конце октября 1824 года сын писателя Чарльз, учившийся в Оксфорде, получил письмо из дому. Отец писал, что старый Майда умер спокойно на своей соломе после сытного обеда. Видимо, общая слабость и привела к кончине.
      Похоронен Майда под его скульптурой с надписью по-латыни, которая в переводе на русский язык означает:
      «Под изваянием, похожим на тебя, когда ты жил
      Спокойно, Майда, у дверей хозяина лежи»
      А вот что рассказывает прапрапраправнучка Вальтера Скотта Патриция Максвелл-Скотт, которая ныне является наследницей и хранительницей дома-мемориала Вальтера Скотта:
      «Майда, любимая собака сэра Вальтера Скотта. Статуя ее, установленная перед входной дверью Абботсфорда, использовалась поэтом, когда он садился на лошадь. Видимо, с короткой ногой ему невозможно было достать до стремени, и Вальтер Скотт использовал статую как возвышение, помогавшее ему дотянуться до стремени. Так после смерти Майда продолжала служить своему хозяину».

Кадо*

      Сегодня трудно сказать, получил ли Н. А. Некрасов щенка в подарок или просто воспользовался широко распространенной во Франции кличкой для собак. Но этот черный пойнтер оказался действительно «подарком» для Некрасова.
      Некрасов приобрел под Петербургом небольшую охотничью усадьбу, окруженную дубками и липовыми аллеями. Называлась она Чудовская Лука.
      Сюда поэт приезжал отдохнуть от своих издательских дел, от различных неприятностей. Здесь, в беседах с крестьянами, он близко узнавал жизнь народа, здесь он написал многие свои стихотворения, здесь постоянно жили его егеря, которые опекали любимца Некрасова — Кадо. Сюда Некрасов — страстный охотник — приезжал со своим приятелем Лазаревским поохотиться. О жизни в усадьбе читатель лучше всего узнает по отрывкам из писем Некрасова друзьям и из воспоминаний современников поэта.
      (Лазаревскому из Висбадена, 1873 г.) «...Вам ничего не будет стоить навести справки о житье-бытье вселю-безнейшего нашего Кадо. Напишите нам, друг.., как он? Главное, здоров ли и не чинится ли ему каких притеснений со стороны Александра? Мои распоряжения были: Никанору занять комнату с лежанкой, дабы Кадо мог жить в комнатах и в саду. Никанору водить Кадо на охоту ежедневно, Никанора от Кадо никуды не отрывать... Разумеется, главное, чтобы собака не пропала, не запаршивела и была здорова».
      (Лазаревскому—1873 г.) «...Милейший друг, пришлите мне, пожалуйста, телеграмму — об дупелях и о Кадошке...»
      (Н. П. Некрасовой — 1873 г.) «...Жаль будет покидать только Кадошку, но очень жаль! что это за умничек, если б Вы знали!..»
      Из воспоминаний М. В. Будаковой, записанных в дни 60-летия со дня смерти Некрасова: «...Помню еще у Николая Алексеевича был большой черный пес, Кадо звали, хороший пес был, умный. Сильно любил его Николай Алексеевич. Бывало кто-нибудь из нас сделает ему мелкую услугу — он кричит: «Кадо, кошелек!» — и тот, где бы ни был в это время Николай Алексеевич, мигоа принесет кошелек! А Николай Алексеевич вынет из него несколько монет и скажет: «Вот это — на гостинцы, это — на книжку...»
      Писатель Виктор Бибиков записал со слов кучера, восемь лет служившего у Некрасова в Чудове, как весной 1875 года они выехали на охоту. Когда они прибыли в лес, Николай Алексеевич сел с другим охотником на скамеечку, а жена его, Зинаида Николаевна, увидев, что на озере взлетели две утки и сели снова, взяла у егеря ружье и побежала к озеру. Кадо припустился за ней. Некрасов увидел это и сказал: «Изменник».
      Через несколько минут прогремел выстрел. И сразу же раздался крик Зинаиды Николаевны, послышался вой собаки.
      Некрасов подумал, что Зинаида Николаевна выстрелила в себя. Один из егерей побежал к озеру. Вскоре он вернулся и сказал, что Зинаида Николаевна попала случайно в собаку. Николай Алексеевич бросился туда.
      Зинаида Николаевна сидела на берегу и держала на коленях окровавленную собаку. Николай Алексеевич при-- жал Кадо к себе, стал целовать его в морду. Кадо лизнул его. Вскоре он умер. Николай Алексеевич стал успокаивать Зинаиду Николаевну, которая просила у него прощения... «Что ты плачешь, о чем убиваешься, в чем прощения просишь? Эту собаку ты нечаянно убила, а каждый день где-нибудь на свете людей нарочно убивают. Нисколько на тебя не сержусь, но дай свободу тоске моей, я сегодня лучшего друга лишился».
      Собаку зарыли в палисаднике и, по указанию Некрасова, положили на могиле Кадо гранитную плиту. На плите надпись: «Здесь похоронен Кадо, черный пойнтер. Был превосходен на охоте. Незаменимый друг дома. Родился 15 июля 1868 г. Убит случайно на охоте 2 мая 1875 г.»
      В дни празднования 150-летия со дня рождения поэта в Чудове был открыт мемориальный музей поэта и памятник Некрасову с сидящей у его ног охотничьей собакой.

* Cadeau (франц.) — подарок.

 (В. 3. Бульванкер.)